Авиатор: назад в СССР 7 [СИ] - Михаил Дорин

Медлит с этим делом Гнётов. Моя рука уже лежит на рычаге управления двигателем, чтобы включить форсажный режим.

Стабилизатор отклонён. Взлетаем! Произошёл толчок вперёд от включившегося форсажного режима двигателя, и я отпускаю тормоза.

Отрыв сегодня дальше, чем это было в прошлых полётах. Высокая температура и полная заправка сказываются. Убрали шасси, закрылки в нормальное положение и отворачиваем влево, набирая нужные нам 10 000. Форсаж не выключаем, чтобы быстро заскочить на нужную нам высоту.

— 107й, вам переход на связь с Эллипсом, — тут же переводит нас на другой канал руководитель полётами Шинданда.

Переключился на нужный канал, и тут же в эфире началось сплошное бульканье. Похоже, экипажи дальней авиации уже начали выстраиваться для захода на цель.

— Видишь меня?

— Наблюдаю. Вертикальная у нас большая.

— Я тебя понял. Остальные все взлетели?

— Догоняют.

— Понял. Всё хорошо…

И так весь эфир! Любят ребята из транспортной и дальней авиации поговорить! Представляю, что сейчас происходит на борту Ан-26РТ, где должен был быть кто-то из главкомата ВВС.

— Эм… 401й, на связь. По второй станции передали, чтобы поменьше разговоров на боевом канале. Другие нас слышат. Плюс мы забиваем эфир.

— 401й, понял. Прекращаем говорить. Тогда буду я общаться. Вы за мной.

Как только закончил говорить 401й, в эфир ворвался грубый голос кого-то из начальства.

— Прекратить сказал! Работает только 401й! Остальных изничтожу на земле!

Всё понятно ведущему дальников объяснил старший с позывным «Эллипс».

— Эллипс, 107й, 10000 занял, в зоне дежурства, — доложил Гнётов.

Встаём в круг и начинаем «дежурить». Работа скучная, но одно радует — погода сегодня нормальная. Можно будет посмотреть, как наши большие самолёты стирают до основания Шаршари.

Нам дают команду занять 9000, поскольку сейчас пройдёт над нами разведчик и наши товарищи во вторую зону дежурства. Снизились и теперь лучше видно горный массив, куда сейчас сбросят бомбы.

— Эллипс, 401, группа на боевом. К сбросу готовы, — доложил ведущий дальников.

Разворачиваемся носом на север и видим приближающуюся армаду. Бомбардировщики Ту-16, а точнее, много Ту-16х следуют в район сброса. Чуть выше идёт маленькими точками их прикрытие — МиГ-29е.

— 401й, работу разрешил, — выходит в эфир представитель командования с борта Ан-26РТ.

Даже не представляю, сколько тонн взрывчатого вещества сейчас посыплется на головы духов. Каждый из «Туполей» несёт по паре десятков ФАБ-500, а то и больше. Высота гор в этом районе, позволяет им снизиться гораздо ниже, чем над другими районами Афганистана.

Первый бомбардировщик очень близко к Шаршари. Остаются считанные секунды до момента сброса. Не знаю, отчего я сейчас больше волнуюсь — от возможной встречи с истребителями Ф-14 или предстоящей мощной бомбардировки?

— Внимание! Сброс!

С этими словами от фюзеляжа Ту-16 начала отделяться вереница бомб, устремившихся вниз. А у меня в ушах снова заработала сирена.

— 107й, выход из зоны, курс 320, до цели 50, — дал нам команду офицер боевого управления.

Вот и появились «Томкэты»!

Глава 24

Ожидать, что Ф-14 сейчас стаей бросятся на бомбардировщики, было неправильно. Эти ребята здесь только для того, чтобы попугать нас. Однако, это не меняет того факта, что слышать в ушах сирену весьма раздражительно. Этот писк постоянно напоминал о том, что в любой момент может быть выпущена ракета.

— Уходим вправо! — громко сказал Гнётов.

Прибавил обороты, ручку управления отклонил вправо и пошёл разворачиваться вместе с замкомэска. Манёвр был слишком резким. Перед глазами промелькнул закрылок крыла Гнётова, с которым я чуть было не соприкоснулся остеклением фонаря.

— Ниже! Ниже! — кричал он в эфир в этот момент.

Перевёл самолёт на пикирование и снизился на 300 метров от первоначальной высоты. Самолёт выровнял по горизонту и бросил взгляд вверх. Гнётов шёл аккурат надо мной и под углом в 30° слева. Молниеносно произошёл этот манёвр, что даже испугаться не успел. Началось всё быстро и закончилось так же. И вот уже я меняю высоту, пристраиваюсь справа к своему ведущему, и мы встаём на курс, указанный нам ОБУшником.

— 107й, курс 320, как приняли? — повторил он,

Как только мы выполнили его команду, предупредительная сирена включилась снова.

— Влево! Разворот под 90, и… рааз! — скомандовал Гнётов, но на командном пункте такие манёвры кому-то не понравились.

— 107й, вернитесь на курс 320! — громко повторил представитель командования на борту Ан-26РТ.

Как будто он видит, что тут происходит! Ведут нас прямиком на «Томкэты».

— Нас облучают. Мы выходим из захвата, как приняли Эллипс? — объяснил в эфир Гнетов, но был тут же одёрнут.

— Приказ выполняй, 107й! Держать курс на цель. Пересечение ленточки разрешил.

Отличное объяснение! Потрясающе! Ещё и пересекаем границу с Ираном. Кажется, я начинаю понимать весь смысл затеи с этими зонами дежурств. Обыкновенная приманка или жертва, чтобы «хищные коты» могли кого-то растерзать.

— Занимаем курс 320, — недовольно ответил Гнётов, и мы плавно пошли выполнять разворот.

Крен установили, обороты уже не «максимале». Через несколько секунд нас снова должны будут обнаружить. Какая-то непонятная игра началась с иранцами.

— 107й, курс 320 заняли. Высота 8000, — доложил Григорий Максимович.

— 107й цель по курсу, дальность 50, по команде разворот на 180°, — объяснил нам дальнейшие действия офицер боевого управления.

Что-то интересное намечается. Я, конечно, понимаю, что мы часть какого-то плана. Только нам забыли его довести.

В эфире продолжаются доклады бомбардировщиков об успешных сбросах. Я же был в ожидании того, что мы снова будем на прицеле у Ф-14. С их бортовыми комплексами в захват нас возьмут на дальности 20–25 км. Это в переднюю полусферу. А если в заднюю полусферу будут брать в захват, то дальность будет примерно 7 км.

Сердце слегка заколотилось. Бортовой радар «Сапфир» ничего не обнаруживал. У него и дальность обнаружения не больше 30 километров, а пускать ракету ближе 9 мы не можем.

В ушах опять заработала сирена, и я уже был готов выполнить отворот. Рука почти машинально дёрнулась выйти из захвата, но команды пока не было.

Ох уж эта давящая на все клетки головного мозга тишина с постоянным писком в ушах! В любой момент пуск, и попробуй увернись.

— 107й, разворот на обратную скорость 1000, — дал команду офицер боевого управления.

— Вправо… паашли! — вышел в эфир уже Гнётов.

Выполняем разворот, а сирена продолжает работать. Из захвата так и не можем выйти.

— Цели сзади 40, — доложил ОБУшник дальность до противника.

Ф-14е тоже ускорились и не отстают от нас. «Ленточка», которую мы только что пересекли в обратном направлении, их не пугает.

— Скорость 1000, — вышел в эфир Гнётов, слегка отрываясь от меня.

— Слева на месте. Меня облучают, — подсказал я, пристроившись к самолёту Гнетова и добавляя обороты, чтобы не отстать от своего ведущего.

— Подтвердил.

Не знаю, какой там план, но его уже надо претворять в жизнь. Начинаю чувствовать, как ладошки в перчатках изрядно вспотели.

— Эллипс, 101й цель вижу, дальность 15, — прозвучал в эфире голос Томина.

— 112й, наблюдаю, дальность 17, готов к работе, — весело доложил Гусько.

Тут же прекратилась сирена. Пошли доклады наших лётчиков, что цели начали маневрировать.

— 107й, вам возврат на Янтарь, связь по направлению подскажите, — дал нам команду ОБУшник.

— Понял. Вправо, крен 45, и рааз! — сказал Гнётов, и мы плавно пошли выполнять разворот.

Движение в воздухе очень плотное. Высоту пришлось менять только после выхода на аэродром. Посадку нам разрешили тоже не сразу. Дважды уходили на второй круг, пока с полосы взлетали один за другим экипажи штурмовиков.

После посадки, я обнаружил, насколько стало тесно на аэродроме. Появилось пара десятков новых вертолётов Ми-8, несколько транспортных самолётов Ан-12 и Ан-26.

Причём выгружался оттуда личный состав ещё до момента выключения двигателей. Как только грузовая кабина самолётов пустела, закрывалась рампа, и транспортники рулили к полосе для взлёта. Вот она, переброска личного состава для участия в наземной операции!

Заворожённый этим многочисленным движением, я даже не успел вылезти из кабины. Дубок меня вытащил и начал расспрашивать про полёт.

— Нормально. Немного нас попугали иранцы, но командир и компания своё дело сделали, — сказал я, расписываясь у Елисеевича в журнале подготовки самолёта. Тот самый ЖПС, который весьма затёрт, но ещё имеет свободные листы для росписи.

— По Максимычу не скажешь, — кивнул Дубок в сторону